делаю улиту
Знаешь, дорогая, он живёт поразительно бестолково. До трёх утра смотрит гейскую порнушку, выписывая оттуда чудесные цитаты (собственно, все его слова - цитаты, но мало кто об этом знает), а проснувшись, пьёт чай и смотрит очередную серию. А потом (обычно, девяти ещё нет) он едет в парк. Самый любимый, самый замечательный, как он мне говорит, уж не знаю, что он в нём находит, но красота в глазах смотрящего, так ведь, дорогая? Я вспоминаю его рассеяную улыбку, вспоминаю, что эти парковые тропинки видели его практически каждый день прошлой весны, каждые сумерки этой зимы. Они любят друг друга, веришь? Пожалуй, единственное, с чем он находится в полной гармонии. Кстати, он так улыбается в последнее время. Без причин - хотя когда они ему были нужны? - небу, деревьям, прохожим, своему отражению в стекле транспорта. Он мне рассказывал, что не ходил по льду с детства, лет с восьми, наверное. Тогда они с отцом катались на лыжах, это был их последний Новый год вместе, кажется... Ну так вот он сегодня навёрстывал упущенное, увязая ботинками в снежной каше пруда, рассматривая рыбаков и слушая их разговоры, рассматривая таких же прохожих, как он сам - рассматривающих. И когда он слышал шуршание чьих-то шагов у себя за спиной, он щурился и улыбался. И когда шуршание затихало - оборачивался и следил за взглядом - очередным, и снова в небо. Оно сегодня особенно низкое, ты заметила? Цепляется, путается в ветках деревьев.
Он сегодня исполнил свою давнюю мечту - пробрался по льду в дальнюю часть парка, где никогда прежде не был. Пожалуй, она не запретная, ему просто так хотелось думать, конечно же, туда можно было дойти и летом, только через какие-то другие тропинки, у этого парка всегда оставалось с дюжину новых секретов в кулаке, но ту дыру в ограде он приметил ещё с лета, сидя на противоположном берегу, обнимая колени и щурясь на солнце.
А потом он поехал к врачу, знаменитым специалистом оказалась весёлая смешливая девчёнка, он припомнил уроки своего друга. Проверяют кровь на ВИЧ и прочие весёлости, рентген, словом, готовят к операции, привет. Предположительно, недели через три-четыре. И на неделю. Он смеялся и говорил, что давайте отложим ещё на месяц, у меня же матчи, чёртвозьми, у меня же.. Девчёнка смеялась. Красивая. Глаза красивые.
И универ, как же он по ним всем скучал! Родные, роднее, чем школьные, такие интересные, такие неизведанные. У них ещё столько тайн, столько неоткрытых маленьких слабостей, что у него при мысли об этом загараются глаза. И преподаватель, весёлый, но усталый, правда, пора уже зиме забирать документы из этой оперы.
И вот сейчас будет снова ночь, снова ноутбук, снова яблочный сок. И до утра.
Он ждёт писем, которые не приходят.
Он ждёт.
Он сегодня исполнил свою давнюю мечту - пробрался по льду в дальнюю часть парка, где никогда прежде не был. Пожалуй, она не запретная, ему просто так хотелось думать, конечно же, туда можно было дойти и летом, только через какие-то другие тропинки, у этого парка всегда оставалось с дюжину новых секретов в кулаке, но ту дыру в ограде он приметил ещё с лета, сидя на противоположном берегу, обнимая колени и щурясь на солнце.
А потом он поехал к врачу, знаменитым специалистом оказалась весёлая смешливая девчёнка, он припомнил уроки своего друга. Проверяют кровь на ВИЧ и прочие весёлости, рентген, словом, готовят к операции, привет. Предположительно, недели через три-четыре. И на неделю. Он смеялся и говорил, что давайте отложим ещё на месяц, у меня же матчи, чёртвозьми, у меня же.. Девчёнка смеялась. Красивая. Глаза красивые.
И универ, как же он по ним всем скучал! Родные, роднее, чем школьные, такие интересные, такие неизведанные. У них ещё столько тайн, столько неоткрытых маленьких слабостей, что у него при мысли об этом загараются глаза. И преподаватель, весёлый, но усталый, правда, пора уже зиме забирать документы из этой оперы.
И вот сейчас будет снова ночь, снова ноутбук, снова яблочный сок. И до утра.
Он ждёт писем, которые не приходят.
Он ждёт.
Я пишу себе записки в будущее и передаю приветы.
Немного февральская весна.